У каждого времени свои герои. В худощавом высоком мужчине, дожидающемся своего транспорта на остановке, пожалуй, никто не признает выдающегося велосипедиста сравнительно недавнего прошлого.

Между тем Владимир Каминский, оседлавший двухколесного друга только в 17 лет, выиграл олимпийское «золото» в командной гонке в Монреале-1976, не раз становился победителем и призером чемпионатов мира и других престижных состязаний. И даже кандидатская диссертация, которую он защитил в тогдашнем Институте физкультуры, была посвящена теме, с которой он знаком не понаслышке.

Лесные прогулки и добрые волки

— Есть хорошие строчки у Пастернака: «О, знал бы я, что так бывает, когда пускался на дебют…» А вы изначально могли представить, насколько велогонки — каторжный и неблагодарный труд?

— Не сказал бы, что он каторжный, — обычный, по-моему, труд. Ты тренируешься, выполняешь задания наставника, которые понемногу усложняются, нагрузки тем временем растут… Представление о нем имел, конечно, благодаря старшим братьям-велосипедистам, участвовавшим в серьезных гонках и вечно возвращавшимся домой со ссадинами и ушибами. А вообще в нашей деревне Цна, что в нескольких километрах от Минска, телевизор был только в одной хате, куда ходили как в кино, и спорт оставался для нас, пацанов, единственным и универсальным увлечением.

Мы гоняли в футбол между соснами в лесу, пока бригадир не выделил нам небольшую полянку. Очистили ее от камней, поставили ворота. Я играл в защите и в составе нашей команды даже стал чемпионом района. А окончив восьмилетку, поступил в Минске в электротехникум связи и весь первый курс, пока не получил общежитие, добирался туда и обратно пешком.

— Не ближний свет, однако!

— Да нет, недалеко, километра 4 или 5. Правда, вставать приходилось рано, в 5 утра, и шагать до города, а вечером — домой, через лес. Летом еще ничего, а зимой — холодно, темно, и волки там водились, по счастью, одиночки, на человека не нападавшие. Глянет зверюга на тебя исподлобья и трусит своей дорогой.

На первом курсе начал заниматься лыжами и за зиму выполнил норматив 2-го разряда, но было тяжеловато. Зато год спустя получил общагу, и не братья, а земляк-ровесник заманил меня в спартаковскую спортшколу по велоспорту.

— Где и проявилось ваше истинное призвание?

— О чем вы говорите! В секции я ничем особо не выделялся, занимался себе и занимался. Что говорил тренер, то и делал. Вдобавок ко всему в детстве был болезненным, в 5-м классе перенес желтуху, а это значит, была поражена печень — лаборатория организма. На любом сборе находились ребята сильнее меня, не умевшего толком ни пистолетик сделать, ни со штангой присесть, ни даже плавать. Ни по каким параметрам не тянул на чемпиона. Но когда мы начали выезжать на соревнования, мои результаты эту версию поставили под сомнение.

Приказано есть!

— Где добыли свою первую серьезную награду?

— Хорошим стартом стала победа команды нашего техникума на первенстве средних специальных учебных заведений республики. Потом были гонки на призы газет «Советская Белоруссия», «Знамя юности» и другие. Шло время, и при первом удобном случае мой наставник Леонид Корбут попросил обратить на меня внимание главного тренера сборной СССР Виктора Капитонова. Однако официальным кандидатом на участие в мюнхенской Олимпиаде с вручением соответствующего удостоверения я стал только в 1972-м. Какой там, впрочем, Мюнхен! До сборной оставалась еще дистанция огромного размера.

— Тем более что выбирать тогда было из кого.

— Да, велоспорт в Союзе в то время находился на подъеме. Конкуренция жесточайшая, советские спортсмены регулярно выигрывали крупные велогонки, сражались за «золото» на чемпионатах планеты и Олимпиадах. Главкому сборной требовалось только определить оптимальный состав.

— А вам — доказать, что без вас не обойтись?

— Наверное. После Мюнхена, откуда наши вернулись олимпийскими чемпионами, осенью в Душанбе проходили Кубок СССР в критериуме, чемпионат Союза в индивидуальном зачете и просто всесоюзная групповая гонка в горах. Варзобское ущелье, ветер, крутые спуски и подъемы — те еще условия. Я никогда не считался сильным спринтером и финишером, но тут, скромно скажем, прыгнул выше головы. В двух гонках стал 5-м и 6-м, а критериум и вовсе выиграл.

Тот год вообще выдался для меня очень продуктивным. В командной гонке на 100 км в Каунасе выполнил норматив мастера спорта международного класса. Правда, только в следующем, 1973-м Капитонов наконец-то вызвал меня на сбор в Сочи.

— Но едва не отправил обратно, узнав, что вы не едите мяса?

— Я вовсе не считал себя вегетарианцем и не состоял в обществе защиты животных, в деревне помогал, если требовалось, забивать кабанчика, у отца была своя коптильня. Но мясные блюда, сало, рыба, сырые яйца моему организму почему-то решительно не нравились. Однако к угрозе тренера отнесся серьезно и стал питаться как все, разрезал мясо на мелкие кусочки и глотал, не пережевывая. До сих пор с бóльшим удовольствием ем кашу или картошку.

Майки с подвохом

— На чемпионате мира вы дебютировали в 1974-м?

— Да, в Канаде. Мы финишировали втроем (четвертый, не выдержав взятого темпа, отстал), 2 секунды уступив шведам. Спустя год в Бельгии история повторилась, только проиграли Польше. Между тем приближалась Олимпиада…

Тасовка кандидатов, опробование вариантов продолжались вплоть до чемпионата СССР, который выиграл второй квартет сборной страны, состоявший из проверенных и как на подбор рослых бойцов: минчанина Владимира Каминского, Валерия Чаплыгина из Курска, эстонца Ааво Пиккууса и богатыря-новобранца Анатолия Чуканова из Луганска. Время экспериментов закончилось.

— Квартет успели обстрелять в условиях, приближенных к боевым?

— Конечно. Мы здорово выступили на проходившей в Канаде предолимпийской многодневке, одним из этапов которой стала командная гонка. Еще до старта Чуканов, недавно вернувшийся со службы на Северном флоте и не знакомый с нашими главными соперниками — поляками, похоже, напугал их, поздоровавшись с субтильным Станиславом Шоздой за руку так, что тот чуть ли не упал на колени. А на трассе мы продолжили психологическую обработку — обогнали польскую дружину, ехавшую вшестером, на 18 секунд.

— Писали, что в Монреале во время Олимпиады от жары чуть ли не плавился асфальт…

— Ничего он не плавился. На автостраде Транс-Канада бетон вообще-то. (Смеется.) Может, и было градусов 30, так ведь условия одинаковые для всех. Мы твердо знали, что без медалей не останемся. Но случилось непредвиденное — команду чуть не дисквалифицировали на старте.

— Шутите?!

— Какие шутки! До начала состязаний Капитонов предложил нам два варианта маек для гонки. Мы остановили выбор на красных шелковых, в которых до того наши трековики выиграли чемпионат мира, о чем свидетельствовали разноцветные нашивки на рукавах и воротниках. Однако на старте, когда пошел трехминутный обратный отсчет, судья объявил, что форма не соответствует заявленному образцу. Это был шок! Осенило Чуканова, предложившего рукава и воротники просто подвернуть. Арбитры не возражали, и наша четверка отправилась в 100-километровый путь. Мы, как полагается, поочередно сменяли друг друга на позиции лидера и в итоге опередили сборную Польши на 20 секунд.

— При этом у Пиккууса на финише изо рта текла струйка крови?

— Опять журналистские домыслы. Всем нелегко, когда пульс зашкаливает за 200 ударов в минуту, сердце выпрыгивает из груди, а мышцы едва не сводит судорогой. Но мы ведь были командой…

Источник: minsknews.by